Август. Дождь. Пережидаешь под крышей на пляже ливень. А, что, если погрузится в море? И, вот, одежда осталась на берегу. Вода уже замыкает свои объятия над лицом, отнимая у тебя небо. Глаза закрыты. Страха нет. Выбор сделан. Тишина. Глухой гул. Всё, больше не будет переживаний, не будет НИЧЕГО. Есть только мысли в твоей голове, которые, если не вынырнешь так и останутся на дне, растворятся в соленой пучине. Самое страшное, что никто даже не догадывается о дурных мыслях в голове, что происходит сейчас, от чего ищешь укрытие.  Еще несколько минут назад ускакал на пляж, чтоб забрать покрывало с мокрого песка. И вдруг человека не стало.

А где-то, в пяти минутах ходьбы, пищит чайник, словно сигнализация, извещая о беде. Добрые материнские руки срывают,  жадных к жизни, листочки мяты, а на столе лежат и гордятся своим великолепием пышки. И все заняты своими делами, жизнь продолжается, и  дождь всё льёт, и льёт, скрывая грех.

Стук по крышам, по асфальту, песок в дребезг, люди бегут, словно от пламени. Море в негодовании от твоих мыслей, ты по-прежнему на морском дне. Хорошо, ведь там. Умиротворённо. Глаза всё еще не открываешь, страшно,  можно передумать и выйти на сушу. Но нашёл более простой выход из ситуации и остаешься в синеве. Время идёт. Кислород заканчивается, как и причины вынырнуть.

Непередаваемое чувство: не слышать стук капель, но в тоже время сливаться с ними в одно целое. И находится где-то, но быть в полной невесомости. Быть где-то и быть нигде.

Но должен.

Должен… вернуться.

Опять это «должен»…

Человек – жутко эгоистичное существо. Даже в такой момент думает только о себе. Как ему больно представлять слёзы своих близких. И на последней секунде — глаза открываются. Небо, отныне больше не союзник, выбор пал в сторону зла – моря.

         Глаза видят только желтое  все сжигающее пламя – солнце.

Бой проигран…

Вернулся к матери. Видишь её. Она видит тебя, но не догадывается, что любимым цветом отныне стал голубой, как и глаза, недавно имевшие человеческий цвет. И, возможно, это  лишь одна из версий, как могли развернуться события, если бы  все-таки вынырнул.